Йолике's Journal

12:00am: Пока этот день не закончился:
1. А у нас вся плита белая!
2. Хамец! Слышишь, хамец?! Ты никто, понял?! Тебя никто не знает, понял? Все, хамец, ты прах. Понял? Повтори.

12:27pm: Веселой фимбулветтер!
Не могу уняться.



( Еще триCollapse )

9:50am: Здравствуй, утро
Допрыгались.



( еще двеCollapse )

11:20am: Серебристо-голубой, не расстануся с тобой
Стихии вчера распоясались: вырвали у меня зонтик и пытались налупить им по морде, а потом мерзко выли под окном и трясли рамы (так маленький юзер Х, когда мы с подругой запирались в кухне, чтобы не курить на ребенка, гневно стучал горшком в застекленную дверь).

А вот когда нас накрыло краем урагана Мефодий (он шел сразу за Кириллом и, кажется, заскочил только к нам), я побежала на балкон спасать дряквы и самопадающую араукарию, и похолодела: мой шар! Любимый серебристый гимнастический шар, гигантский - 75 см в диаметре, я его выставила на балкон, чтобы в какой-то момент не мешался под ногами (а заодно помылся под дождем, потому что в ванную он не влезает), - его, конечно, унесло. Над улицей летали гораздо более тяжелые предметы – и летели далеко – в парк и в сторону Кинг Джордж, а те, что полегче, кружили высоко в небе. Моего шара среди них не было, но я все-таки оделась и выскочила – не сидеть же, сложа руки. Мой дом стоит на пересечении трех улиц, при этом балкон выходит на одну, а вход в подъезд - на другую, а с другой стороны - на третью. Балкон от входа отделяют два садика, два забора, две калитки, автостоянка и длинная дорожка, и все это расположено не по прямой. Но мне не пришлось раздумывать, куда бежать: мой шар скакал перед входом в подъезд и, дрожа, пытался пролезть в дверь. Он очень умный.

1:03am: В Тель-Авив и обратно
Я думаю, что человек, в принципе, если сосредоточится и немножко попыхтит, может сделать все – я имею в виду, из занятий, ему прежде несвойственных – ну, например, ни с того ни с сего вдруг скомстрячит табурет или какую-никакую симфонию.
Такой человек, как я, тоже это может, но сугубо по приколу и, как правило, один раз. (У меня это наследственное. Мы с родителями в моем детстве часто переезжали, а когда папа ушел в отставку и мы осели, родители сделали ремонт. После его окончания папа сказал, глядя на упаковку ремантадина: «Я легко запомню название этого лекарства: «ремонт – адин». Второго не будет», - и слово свое сдержал). Я в жизни сочинила адно стихотворение (теперь его знает наизусть Великий Русский Поэт Гена Жуков и несколько раз пытался мне это доказать, а я в те моменты старалась поскорей напиться, чтобы потерять память), а также слепила из глины такую вроде как нэцкэ, обожгла ее, раскрасила темперой и покрыла лаком. Она представляет собой довольно точный промежуточный портрет кого-то между Касей и мной, и с ней я не расстаюсь уже много лет.

Я вела «волгу», не имея понятия о вождении, по главной улице города в час пик, и когда-нибудь прыгну с парашютом, а потом съеду на лыжах с горы Хермон.

Вчера же я встала в четыре утра и поехала в Тель-Авив по бумажным делам в российское консульство.

По дороге я развлекалась полусонными мыслями о той базовой части моей внутренней жизни, которую составляет книжка про Незнайку – по сравнению с гораздо более зыбкой верхушкой. Cолнце как раз поднималось, точно освещая городки на склонах дальних гор. Да, конечно, черепичные. Да, зеленые. И небо… Бессмысленно. Слова, в сущности…

Потом мы ехали по улице – я посмотрела на название – «Кибуц галуйот», что означает «Собирание рассеянных», – и мельком подумала, каким забавным русскому уху должно казаться название «Морэ невухим» («Руководитель растерянных»), и о том, как волшебно светится по вечерам вход в подъезд одного дома в конце одноименной иерусалимской улицы Кибуц галуйот в тихом красивом районе Бака, и как там цветут акации, чьи шафрановые лепестки… Мы уже ехали по Месилат Яшарим («Дорога прямодушных»), а в Иерусалиме она соединяет Нахлаот и Рехавию, и я несколько раз собиралась на ней поселиться, и все три раза не совпадало – видно, эта дорога не моя, хотя улицы Невухим Леолам я пока не нашла даже в Иерусалиме, и, возможно, в этом тоже есть смысл.

На Алленби угол Бялик (вот улицы Алленби точно нет в Иерусалиме, а может быть, и есть, и у нас это два дома и пять ступенек, ведущих в тупик, украшенный буйным фикусом или геранью) я пила кофе и смотрела на сецессионный дом напротив – каким балкончиком заканчивается верхний этаж шестиугольного эркера.
Тель-Авив весенним утром – вылитый Гель-Гью, а улица за сецессионным домом ведет к морю. На той улице я встретила очень красивого кота, который орал на одной ноте неприятным голосом. Сидя, он был мне почти по пояс, поэтому мне не пришлось наклоняться, чтобы с ним поболтать. Когда я ушла, он заорал снова. Улица, если это имеет значение, называется Геула.

На море было море, желтые стулья, и уже несколько человек бежали по прибою и выглядели просто прекрасно. В Тель-Авиве очень имеет смысл жить весной и думать «Если захочу, буду каждое утро бегать по прибою». Я лежала, обсыхая, на солнце и песке, читала книгу «Продается планета», которую успела купить в разделе старой книги магазинчика на Алленби, и воспоминание об этих минутах не покинет меня теперь никогда, нигде, оно теперь со мной навсегда, леоламей аоламим, амен.

Довалявшись до момента, пока приятный обширный человек с рыжей бородой и в панамке не спросил у меня разрешения присесть рядом – в том случае, если я не предпочитаю остаться одной, - сказала, что мне, к сожалению пора.
Под тентом кружком сидели очень маленькие дети и внимательно пели песню. В ней были такие слова: «Мы шли, шли на море, и вот, наконец, пришли».

Обратная дорога в Иерусалим оказалась очень быстрой – я только закрыла глаза и тут же раскрыла, потому что как раз приближался тот последний вираж, который прижимает тебя к груди Иерусалима, горной, прохладной, сосновой, снова, навсегда, моей.

Бумажные же дела я, конечно, поручу специальному человеку – можно бы сделать это сразу, но нельзя же было пропустить такой случай.

11:02am: Бытовой дыбр
А мы вчера с ребенком на ночь глядя раздавили бутылочку. Очень хорошее черное мерло – а в доме теперь пахнет откровенным перегаром, и осколки повсюду. (Мы ее того в буквальном смысле – шмяк об пол).
Но есть еще.

9:19pm: Gracias a la vida
И пусть мне скажут, что в ягоде клубники, которую с трудом удерживаешь двумя руками, есть что-то неестественное - не стану слушать. Это очень плохая привычка - охаивать чужое щастье. (Я однажды полюбила Настасью Кински за одно то, как она – просто и исчерпывающе - ответила на вопрос о ее любимых косметических рецептах. Она сказала: «Клубника и морская соль». Тут уж ни убавить, ни прибавить. Мы, девушки с вечной клубникой у губ и солено-горьким послевкусием, знаем толк не в одной только смерти).

За время, что меня тут не было с вами, мне, наконец, удалось поболеть по-настоящему: закутанной в пуховый платок, медом, лимонами, малиновым вареньем, отключенным интернетом. У меня было целых три книжки про маньяков, из которых воображение потрясло одно повторяющееся выражение «сумочка, напичканная внутренностями» - спасибо, автор (и переводчик!), я буду это помнить.

Потом закончилось все, кроме изнурительного кашля (из рассказов самой смешливой моей тети, - у них в 3-м меде местный хохмач – тогда еще не было слова «диджей» - объявлял на вечерах: «Вальс-бостон «Лающий кашель!», «Полька «Инфильтрат!»), и мне в аптеке выдали пол-литру эфедриновой микстуры вкупе с упаковкой чистого кодеина, и я еще долго не ходила в школу.
К счастью, вскоре у меня сделался флюс, и вынужденные антибиотики выжгли всю заразу на три метра вглубь, ни следа от насморка, а о фарфоровом переднем зубе я давно мечтала, чтобы украсить его стразой от Straza.

12:45pm: Предварительные итоги
Ну, чего. Оказувается, что результат, с некоторыми оговорками, принципиально достижим.
Оговорки: при условии поставленной цели писать «строчку» ежедневно, получаем на выходе, в лучшем случае, через день. Это понятно: непуганый организм сопротивляется, а мы в этом случае далеки от идеи какого бы то ни было насилия: мы же просто играем, - мурлычем мы, - мы играем, ну тихо, тихо, все хорошо, никто тебя не заставляет, ничего не будет, пока ты сам не захочешь, я обещаю.
С другой стороны, мы же не мухлюем: ни тебе теста какого-нибудь, ни флешмобчика, ни что у меня на завтрак, ни ссылки, ни френдологии.
С третьей стороны, а чего такого?
Благодаря этой суматохе с премиями я зато себе добавила corpuscula и nedorazumenie. Пойду покоцаю кого-нибудь взамен. А на завтрак у меня была овсяная булочка с рокфором. И вообще, все хорошо.
Полет продолжается.

12:05pm: Вчера просто проспала свою строчку. Раскаяния не чувствую: приятная сонливость есть следствие неприятных полезных занятий, а эти последние социально одобряемы по определению.

Жизненные занятия, в принципе, делятся на:

1. Приятные, как-то: фтыкать, глазеть, курить, смотреть, рассматривать, хихикать, чай, думать, гулять, читать, мусорить, кофе с медом и сливками и пр., и пр. (этот список принципиально не универсальный. Кто-то больше любит ходить, кто-то – лежать. И всего не пересчитаешь, потому что таких занятий, в сущности, в жизни должно быть большинство. Чем-то этот перечень напоминает списки интересов жж-юзеров, которые бывают очень длинными). Приятные занятия объединяет такое главное свойство, что их очень трудно остановить. (Надо будет потом ввести здесь подпункт, классифицирующий приятные занятия по используемому ресурсу, потому их продолжительность связана с наличием/ исчерпанием некоторого ресурса, внутреннего или внешнего).

Приятные занятия в ряде случаев имеют некоторые последствия (немытая посуда, ухудшение качества попы и мозгов, привыкание). Игнорирование этих грозных признаков влечет тяжелые последствия, вплоть до сокращения, хас ве-халила, списка приятных занятий. Этого допустить нельзя: в правильной жизни такой список должен только удлиняться.

Поэтому возникает необходимость в списке
2. Неприятных занятий (убирать, ходить в спортзал, следить за …, ограничивать себя в …)
Объединяющий признак - заниматься ими не хочется, но зато потом по организму разливается одобрительное чувство настолько сильное, что даже иной раз не верится, из какого, буквально, говна вырастает чудо, допустим, блистающей чистотой кастрюли или там здорового сна.
Механизмы этого дела вполне исследованы во всем хорошо известной теории катарсиса, поэтому не будем тут разжевывать.
В сущности, большая часть неприятных занятий представляет собой накопление ресурса для приятных.
Важно: почему-то именно неприятные занятия оказываются общественно одобряемыми, и нормального человека это настораживает уже само по себе.

2.1. К истокам. Проклятие за первородный грех – два подхода.

Вынуждена прервать рассмотрение для перехода к полезным делам с последующим катарсисом. Забегая вперед, должна сообщить, что некоторые полезные дела иногда удается превратить в приятные. Приготовление еды, например, для меня – игра и приключение. Например, в тесто для пончиков-суфганийот я сегодня добавлю водки. Ханука самеах!

11:19pm: В ходе эксперимента выяснилось, что бывают дни, когда строчку написать невозможно, потому что от раскрытия глаз до их закрытия (не помню, как это вышло) не выдается никакой минуты (вот как вчера). И что бывают дни, когда ее, то же самое, написать невозможно, потому что невозможно и все (вот как сегодня). Это оттого, что внутри в этот момент располагается специальный полый шар - не то, чтобы легкий, а скорее несколько пустой, - и не хочет звенеть.
А вот хорошо помню один типический случай. Сто лет назад я влеклась по довольно грязному проспекту имени Буденновский, и тягостно размышляла о том, как обидно быть исключенной из университета за незачет по физкультуре – а вариантов не было никаких, потому что из художественно-гимнастической группы я перевелась в обычную (в гимнастической надо было участвовать в соревнованиях, а это отвлекало меня от личной жизни); из обычной – в группу для больных и расслабленных (в обычной надо было сдавать нормы ГТО, а представление о том, что я встаю зимой в шесть утра и еду через весь город на стадион толкать ядро, от меня раз за разом ускользало). Группа же для расслабленных оказалась полной засадой: оказалось, что зачеты там дают только по посещаемости, а где ее взять в конце семестра, когда уже и занятий-то никаких нет? Очень я от этих мыслей пригорюнилась: как-то в нашем семействе никого еще не вытуривали из университета, и я не хотела бы прерывать традицию. В этот момент я почувствовала, что у меня внутри возникают такие вроде как мелкие щекотные пузыри, поднимаются до уровня сердца и приятно лопаются. Поэтому я подпрыгнула от счастья, и очень быстро поскакала по вышеперечисленному проспекту, потому что просто скакать на месте было бы, по-моему, дико. Но это были совсем другие пузыри.

А вот зато в качестве компенсации музычка. Очень ностальгическая - Czy warto było kochać nas?..

5:10pm: Мышка-мышка, куда бежишь-ка?
Я очень расстроена. Мир побуждает меня к реакции и действию, а я – раз за разом – оказываюсь не готовой. Наихудшая из стратегий – надежда, что все как-нибудь само устроится – рождает наихудший образ действий: действовать все равно приходится, но необходимость настигает тебя, когда ты неумыт и сидишь в одном носке. Мысль о том, что мир мог бы найти себе занятие получше, чем вовлекать меня, вот прямо сейчас, когда я… - больше не дает утешения, потому что знаки множатся, и гул нарастает. Я же простираюсь, как поле, от Каялы до Ярдена, и кони мои ржут на одном краю, флажки реют на другом, и рука не достигает.

Хорошие новости тоже есть.

Наши телефонные разговоры с боссом, пока он едет из Бейт-Эля в Эйн-Цурим, имеют обычно характер легкой свары (для поддержания необходимого рабочего градуса). Вдруг он говорит, меняя голос на нормальный: «Я должен остановиться и выпустить мышь». Он должен быть уверен, что собеседник его понимает правильно, поэтому уточняет: «У меня с собой мышь, и я должен ее выпустить». Но у него нет времени распетюкивать очевидные вещи тупому собеседнику, поэтому дальше он объясняет уже раздраженно: «Наша мышеловка не убивает мышей. Она только ловит. Я отъезжаю подальше и выпускаю».

Во мне расстилается поле, по которому бежит веселая свободная мышь.

10:55pm: О природе ангелов
Где-то мне встречалось сравнение собак с ангелами. Как всякое сравнение, оно…
Но я думаю эту мысль.
Если ангела мы понимаем как сущность, с одной стороны, служебную и лишенную свободы выбора, с другой – наделенную совершенной чистотой и состраданием, то…
Оставим за скобками склонность валяться на помойке, попрошайничать у стола и настойчивую физиологию.

Хотя представление об ангеле, падающем об пол, как дрова, шевелящем бровками, надсадно вздыхающем, кажется мне исключительно заманчивым.

Но есть ангелы и ангелы. В жизни я окружена собакой Кузей, а природа этого ангела совсем другая, наверное, присущая ему китайская. (Все-таки западные добродетели в основе своей имеют некоторую настырность, даже если это добродетель скромности, восточные же представляются мне менее демонстративными). У Кузи нет, например, среднесобачьего чувства постоянного голода, и он ест ровно столько, сколько считает нужным, потом разворачивается и молча уходит; соответственно, он не тырит и не клянчит еду, а о его гормональных всплесках мы узнаем по исходящему от него густому запаху валерианы - только.

В молодости он бегал за кошками, но если вдруг догонял (бывают такие, бесконечно близкие мне кошки, обычно маленькие, черные, с красным подшерстком и пушистым хвостом, которые делают вид, что замешкались, чтобы посмотреть, что из этого выйдет) – то озадаченно останавливался и тыкал кошку носом, чтобы бежала дальше. Несколько раз я видела, как кошка, прежде чем встать на крыло, быстро целовала его в нос (мне очень трудно писать, потому что я живу в волшебном мире и часто вынуждена говорить специальные грубости, чтобы поминутно не заливаться розовыми соплями).

Когда он не собирается идти в нужную мне сторону, он замедляет шаг. Если я пытаюсь тащить его насильно, он ложится. Если продолжаю настаивать, он переворачивается на спину и так лежит. Вот, собственно, и все о природе моего ангела.

8:32pm: Смотрю сверху, а фотоаппарат, как всегда, забыла
Почему-то мои очерки получаются очень физиологическими. Но что я могу поделать, если он действительно орет, гадит и сморкается, только сморкается, гадит и орет?
Этот старый хрен на стульчике у лавочки Kerman bazar, на которого я смотрю каждый раз, как выхожу на балкон с сигаретой?
Вниманию гостей города: если вас вдруг подопрет исступленное желание купить сияющую золотом этническую ризу, висящую снаружи слева у входа в лавку, имейте в виду – я видела, как он в нее сморкается. И сегодня он сморкался тоже в лиловую галабийю, которая висит справа.
Мне также сверху отчетливо видно, как он отправляет малую нужду. Он заходит буквально на шаг в лавку и обходится посредством ближайшего сосуда – будь то медная ваза в форме лампы Аладдина или медный же чайничек с гравированными узорами.
Сегодня он вырядился в красно-белую лыжную шапку с надписью USA и орал истошнее, чем обычно (хотел, чтобы кто-то из прохожих срочно одолжил ему свой мобильник). Конечно, ему скучно. Никто к нему не ходит.

Этой историей ваш капитан Немо открывает проект «ни дня без строчки» сроком на (одну) неделю. Попробую продержаться, а там посмотрим.

10:52pm: Голубой фонарик
Я, типа, не в курсе злобы дня, но, типа, живу в гармоническом ритме с современностью. Ну, я так думаю. Просто это сложная гармония.
Так, я в последнее время приладилась пугать пидорасов.
( Много однообразной лексики и очень мало моралиCollapse )

12:25am: Мы болтали с подругой об адекватности.

- Однажды на улице на меня обрушилась не очень близкая знакомая всей тяжестью своих шестидесяти лет и нажитых за эти годы килограммов, и заорала мне прямо в лицо, что страдает от сексуальной недоустроенности. Тогда я быстро отвела ее в курдский ресторанчик и купила ей тамошнего супу «марак регель». Так после этого супа она моментально заявила, что потребность покрыта полностью и теперь все в порядке. Это был последний случай моей социальной адекватности.

- У меня тоже однажды был случай адекватности: это когда в тальпиотском супере вдруг грянули бодрую песню со словами «я пришла в этот мир по ошибке – играй же, скрипочка, играй, пока я не сдохну».

(Я-то под адекватностью понимаю верность себе – и в этом смысле мы обе были вполне адекватны. Назначив мне встречу на работе, она околачивалась в чудном кафе Бейт Тихо, которое мы, встретившись, немедленно покинули со словами: «Надо где-нибудь поесть и выпить кофе» - в результате я позавтракала около шести вечера, уже дома – того курдского ресторанчика больше не существует, кто бы сомневался).

7:41pm: Полнолуние

Ужас. Ужас. Что это была за ночь – вся пронизанная сквозняками и порывами ветра, хлопаньем далеких дверей, несуществующих форточек, дребезжанием стекол, звоном воображаемых комаров,  шелковистыми прикосновениями крохотных лапок, трепетом невидимых крылышек.
Удалось уснуть на час-полтора, уже под предрассветный щебет – приснилась конкретная расчлененка.

Нас было более или менее четверо: Я – рефлексирующее, созерцательное, скованное чучело;  Дрянная Девчонка – наглая, холеная, ловкая и хладнокровная; Противная Тетка – тупая, оплывшая, визгливая резонерка (она толкала нас всех прямиком к гибели, и ее обязательно надо было убить). Был и Анимус – бледная копия Противной Тетки: еще более серый, рыхлый и безликий, - он, конечно, моментально слинял, как только дело запахло керосином.
Убила ее, думаю, Я  (помню, как беспомощно подумала – кому же еще, как не мне, кому же), и,  думаю, топором (утренний свет немедленно и милосердно смахнул в потемки обрывки отвратительных подробностей). И так и стояла в своей детской рубашечке из жатого ситца в цветочек, захристанной кровью, ожидая расплаты, готовая к расплате.
И тут ввинтилась Дрянная Девчонка, стремительно метнулась туда и сюда, ловко упаковала куски в газеты, уволокла, вернулась, надменно сказала: «Мне все равно ничего за это не будет». Надо было уходить, но мы не успели.
Когда ее увозили, Она обернулась и крикнула: «Они ничего не могут мне сделать! Увидишь, я скоро вернусь».
Ее сияющие глаза. Ее развевающиеся длинные локоны.

Утром (прекрасным! Солнце и прохладный ветер!) я бросилась к календарю: так и есть, полнолуние.
Наощупь запихала в сумочку бумаги и банан (ДА!!!)
Очередь в банке последовательно поднимала и приносила мне листочки, ключи, кошелек, последними были солнечные очки, уже у входа. Я повернулась, помахала, прощаясь, очередь расцвела ответными улыбками.
Они ничего не смогли ей сделать. Она вернулась.

10:45am: Справедливость и др.
Приходил, шамкая, автор Э. Он сломал об мацу передний мост.
Приходила также автор Д. Тоже жаловалась на здоровье, но, как по мне, недостаточно: по справедливости ей полагалось бы, как минимум, оторвать полжопы, вставить для наглядности в т.н. мосх, а остальную полжопу надуть и носить с криком «парад!», а потом порвать на лоскуты. На то место вкрутить лампочку. Голову дать в руки, чтоб бежал быстрей трамвая, далее по тексту. На протяжении процесса уже не надо приговаривать: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!», - это пустые хлопоты, - а только: «Забудь дорогу к моему дому!!» Собственно, можно и самой переехать, а фиг ли.

На самом деле, я, может, просто завидую. На днях исполнилось четыре года моему дневничьку, и что мы имеем на выходе? Записей в журнале – 70. По буквам: семьдесят. Это получается по 0.68571428571428571428571428571429 записи в месяц. Типа, чуть не ежемесячно я пишу пять строк. А эти, выше по тексту, не парясь и не напрягаясь, за отчетный срок наваляли столько, что табуреткой не отмахаешься. По-моему, это очень поучительно. Надо бы поменьше работать и побольше трудиться. Обязуюсь к следующему любилею догнать число строк до 0,71.

3:35pm: Предпасхальная уборка
В третий раз захожу на кухню, засучиваю рукава, опрометью выскакиваю и с визгом забиваюсь под диван.

Зато отмыла клавиатуру. Наш друг Пятачок был совсем другого цвета. Сушила феном. Все равно не работает, а только писчит.
Хозяйке на заметку: мыть водкой клаву, в целом, плохая идея. Плюсы: отмылось ВСЕ, в т.ч. мед, парафин и другие субстанции, намертво приклеивавшие кнопки tab и caps. Минусы: водки уходит мало, хорошо, если полрюмки, хотя я ее лила- не жалела. А клава-то в результате получилась для Песаха непригодная! С другой стороны, она и не работает.

8:38pm: Do spotkanie, pane Stanislav.

8:06pm: Между Аманом и Мордехаем
В этом году мы учли прошлогодние ошибки и первым делом принарядили Кузю.

( Посмотреть в полный размер, 16,28 КБ, 784x616Collapse )

А мы были бабочки. Такая:

( Посмотреть в полный размер, 15,09 КБ, 496x582Collapse )

и такая:

( Посмотреть в полный размер, 15,51 КБ, 570x762Collapse )

Мы как следует нарезались и повели Кузю гулять.

( Посмотреть в полный размер, 282,18 КБ, 360x546Collapse )

Кузя читает френдленту


( Посмотреть в полный размер, 8,59 КБ, 468x439Collapse )


( Посмотреть в полный размер, 15,37 КБ, 532x774Collapse )

When the party's over


( Посмотреть в полный размер, 18,41 КБ, 380x846Collapse )

8:52pm: Sugar
У нас дождь и ветер. Холодно.
Я – в носках цвета барбариса, в черничного цвета штанах, в апельсиново-дынной майке с надписью «Умственные эпидемии», и еще в брусничном флизовом халате. О флиз, ты мир. Пью лимончелло. Не просыхаю уже пятый день, как дитя малое.

10:54pm:

Мы начинали склочничать уже накануне восьмого марта.

 

-  Вы отдаете себе отчет, - грозно начинал Сережка, - в том, что этот обычай - в сущности, подачка, которую безразличные к своим безразличным женам мужья швыряют им в этот день, чтобы забыть о них до следующего года!..

- Я отдаю себе отчет в том, - шкворчала я, - что в этот день у всех, всех-всех женщин,  будут цветы. А только у меня – нет!..

- Я усыпаю вас цветами и звездами в любой  день!

- Но не в этот!

- Вы не унизите меня, заставив слиться с тупой толпой, осаждающей раз в году цветочные ларьки!

- Если это – единственный день, в который вы не хотите дарить мне цветы, то в чем ваша независимость от дурацкого календаря?! Та же фиксация, только с обратным знаком, и испорченный день!

- Ах так, вы готовы испортить мне день!

- Вы мне его уже испортили!  

- Вы пожалеете!..

- Я уже жалею – о, об очень многом!

 

Тогда он злобно распахивал дверь, за которой был спрятан букет нарциссов – белых, с ярко-оранжевыми оборчатыми серединками и укутанными сухими бумажными фестонами, изогнутыми у головок стволиками. И они пахли горько и нежно.

 

12:41am: Пять жезлов.

11:53am: Напряжение хаоса
Созвучно очень. ( l_u книгу новую хорошую пишут)

Мой старый народ (вернее меньшая/лучшая его часть) неожиданно вылез из могилы, отобрал лопату и разогнал могильщиков. А сейчас, два поколения спустя, сидит, как и я, у могилы, только раскрытой, и заворожено смотрит в сырую прохладу. /…/

"Умри, умри",-- уговаривали меня столпившиеся вокруг. /…/
"Умри, умри -- так будет лучше для всех." /…/
На похороны пришли и друзья, и враги, и просто любопытные, и те, кому полагалось по должности, и могильщики, в общем -- все. Одни убеждали меня, что все это понарошку, что, как только я соглашусь занять место в могиле, символически обозначу это, опустившись на дно, могильщики тоже символически швырнут на меня несколько лопат этой земли, а потом сами помогут мне выбраться и подружатся со мной, и даже выпьют за мою жизнь, хотя пить им и запрещено.
Другие говорили о моей вине, моральной ответственности и воздаянии, они были из тех, производителей собственной комфортабельной справедливости, из самодеятельных судей, онанирующих на свою глянцевую фемиду.
Третьи пытались подкупить могильщиков, чтобы те зарыли мою отсыхающую десницу -- и всё, оставшееся пусть существует, хотя делали это нехотя, просто из той же их частной справедливости.
Были и те, кто не слишком-то верил, что моя смерть продлит их жизнь, но хотели использовать любой шанс, они боялись могильщиков, нервно оглядывались на смуглые команды роющих новые ямы за их спинами, знали для кого они вырыты и соглашались, что меня-то, конечно, урыть придется, но зато после этого надо эффективно использовать ситуацию, убедить профсоюз могильщиков прикрыть кладбище и пройти субсидированные курсы переквалификации на садовников, именно на садовников, чтобы не пострадали производители лопат..

11:09pm: Щекотно
Мой френд vikatim сделал мне типель-тапель.